Автор: Макс Лукадо
Тот день из жизни Иисуса. Он похож на холст, сотканный из суматохи, или скорее на кричаще иллюстрированный журнал. День, в котором сплелись воедино золотые нити триумфа и черная измочаленная пряжа трагедий. Это — день, когда Иисус пережил больше, чем в какой-либо другой день — помимо дня Распятия. Прежде, чем утро смениться вечером, у Него будут причины рыдать… спасаться бегством… проклинать… восхвалять… сомневаться… стенать. В считанные мгновения Его мир переворачивается вверх дном. И всё же в этом хаосе есть одна сверкающая нить. В этой симфонии есть песнь, парящая высоко в небесах. В этой истории есть сюжет, который успокаивает. Вы слышали его и раньше, но, вероятно, забыли. Подойдите ближе, вслушайтесь внимательно. Напомнить?!
Иисус знает, что вы чувствуете.
Если когда-либо вы пережили день, в котором вас внезапно атаковали претензии других, а печаль и радость раскачивали вас как качели, если вы хотя бы раз задали себе вопрос, может ли Господь там на небесах иметь отношение к вам здесь на земле, тогда прочитайте и перечитайте о том чрезмерно тяжелом дне из жизни Иисуса.
Мужайтесь, Иисус знает, что вы чувствуете.
Его утро начинается с известия о смерти Иоанна Крестителя: это Его двоюродный брат, Его соратник, Его друг, тот, кто предварял Его. Убит человек, который ближе других подошёл к пониманию, кто такой Иисус.
Вообразите себе потерю того единственного человека, который знает вас лучше, чем кто-либо другой, и вы осознаете, что чувствует Иисус. Вспомните тот ужас, когда вам сообщили, что вашего лучшего друга только что убили, и вы поймете горе Иисуса. Подумайте, как бы вы реагировали, если бы вам сказали, что вашего друга обезглавили по приказу монарха, старающегося угодить женщине, да ещё виновного в кровосмешении, и вы увидите, как начинается день для Иисуса. В Его мире всё начинает переворачиваться с ног на голову.
Однако эмиссары принесли не известие о смерти Иоанна Крестителя, а скорее предупреждение Иисусу: «Этот Ирод, что казнил Иоанна, теперь интересуется тобой». Послушайте, как Лука представляет монаршее безумие: «И сказал Ирод: «Я обезглавил Иоанна. А это ещё кто такой, о ком я слышу такие вещи?» И он стремился увидеть Его». Что-то подсказывает мне, что Ироду нужен был не только светский визит Иисуса.
Итак, с известием о смерти Иоанна и об угрозе собственной жизни Иисус решается скрыться на какое-то время: «Когда Иисус услышал о том, что случилось, Он скрытно на лодке удалился в уединенное место».
Но прежде, чем Он успел скрыться, прибыли ученики. Евангелие от Марка свидетельствует, что «апостолы собрались вокруг Иисуса и отчитались перед Ним во всём, что они сделали и чему научили других».
Они вернулись переполненные чувствами. Иисус дал им поручение провозглашать Евангелие и его истинность с помощью чудес. «Они пошли и проповедовали покаяние. Изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли».
Представляете их возбуждение? Видите эту сцену? Встретились двенадцать друзей. Ученики вновь с учителем. Журчат речи вернувшихся домой:
* Петр рассказывает о вылеченном хромом.
* Иоанн говорит о людях, которых учил.
* Андрей вспоминает, как избавил эпилептика от недуга.
* Иаков пристаёт к Иисусу с рассказом о том, как повсюду, куда бы он ни шёл, за ним следовали толпы людей.
* Матфей докладывает об излечении слепой женщины.
Вы помните — ученики были обычными людьми. Они не были ораторами, учёными, королями или святыми. Они были рыбаками, а один — сборщиком налогов. Обычные труженики, которые Божьей властью увлекли за собой народ. Что их переполняло? Эмоции. Так вот в определенные моменты того дня, в сердце Иисуса звучит то похоронный марш, то марш триумфального торжественного парада.
А посмотрите, кто же идёт за учениками, чтобы найти Иисуса. Почти пять тысяч мужчин, а ещё женщины и дети! Люди как реки каскадом стекаются с близ лежащих холмов, приходят из деревень. Некоторые учёные оценивают это скопище народа в двадцать пять тысяч человек. Люди толпятся вокруг Иисуса, каждый с одним желанием: поприветствовать человека, давшего ученикам такую власть.
Что было тихим утром, сейчас стало похоже на жужжащий улей из-за суеты людской. «Ибо приходило и уходило много народа, и даже поесть у них не было времени».
У меня были моменты, когда люди требовали моего внимания. Я знаю, что это такое, когда в одно и то же время полдюжины детей хотят абсолютно разное. Я знаю, что такое, когда звонят два человека и нетерпеливо ожидают ответа на разных концах линий. Я даже знаю, как это быть окруженному дюжиной человек с отдельной просьбой у каждого.
Но двадцать пять тысяч? Многие города меньше! Не удивительно, что ученики не сумели поесть. Меня удивляет, как они вообще могли дышать!
В то утро Иисус оказался на тропе в дебрях неожиданностей. Сначала он горюет о смерти друга и родственника. Потом Его жизни угрожают. Вслед за этим Он празднует триумфальное возвращение своих последователей. А далее Он едва ли не задушен людским ажиотажем. Тяжёлая утрата… опасность… ликование… бедлам.
Вы начинаете понимать, почему я называю этот день вторым самым напряжённым днем в жизни Иисуса? И это ещё далеко не всё.
Иисус решает отправить учеников в спокойное место, где они бы могли отдохнуть и сосредоточиться. Сквозь шум толпы Он отдаёт команду: «Пойдите вы сами, отдельно от других, в пустынное место и отдохните немного». И вот продравшись сквозь толпу к берегу, тринадцать учеников забираются в лодку.
В течение нескольких драгоценных минут мир вновь тих и спокоен. Толпа шумит в отдалении, и плеск волны о корпус лодки — единственный звук. Сердце Иисуса то тяготит печаль, то ободряет радость. Он слушает, как ученики обмениваются рассказами о своих победах. Потом Он поднимает взгляд к горизонту и видит Тибериас, город, построенный Иродом, убийцей Иоанна Крестителя. Радость, внезапно омраченная негодованием, заставляет сжиматься кулаки, а на глазах выступают слезы.
Кто-нибудь задался вопросом, а не хочется ли Ему скрыться от людей? Ему так нужны несколько часов одиночества. Просто передышка. Просто уйти. Нужно время помолиться. Время подумать. Время погоревать. И чтобы ни людей, ни их притязаний. Костёр в кругу друзей. Вечер с теми, кого Он любит. Люди могут подождать до утра.
Однако у людей другие намерения. «Народ узнав об этом, последовал за Ним». А это шесть миль пешком вдоль северного берега Моря Галилейского, и люди отправляются в путь. И когда Иисус добирается до Вефсаиды, вместо желаемого уединения получает шумную арену.
«Неожиданность!»
К тому списку из слов: печаль, опасность, волнение, неразбериха добавьте ещё и слово «провал». Проваливаются планы Иисуса. Что Он запланировал на этот день, и что в намерениях людей, — две разные повестки дня. Что ищет Иисус, и что получает, — не одно и тоже.
Вам это знакомо?
Ну-ка, припомните, как вы мечтали о ночном покое, а имели дитё с коликами в животе. Вспомните, как вы хотели блеснуть в работе, а оказывались далеко позади. А помните, как вы хотели побездельничать в субботу, а всё кончилось тем, что вы устанавливали мойку у соседа?
Утешьтесь, друзья. Такое случалось и с Иисусом тоже.
Ну вот и настало удобное время, чтобы остановиться и усвоить основное послание этой главы.
Иисус знает, что вы чувствуете.
Поразмышляйте об этом и не забудьте этого в следующий раз, когда в вашем мире умиротворенность перейдет в хаос.
И у Сына Божьего учащенно бился пульс. Уставали глаза. На сердце лежала тяжесть. И у Него болело горло, а приходилось выбраться из постели. Он ложился поздно и рано вставал. Он знает, что вы чувствуете.
Вероятно, вам трудно поверить в это. Возможно, вы верите, что Иисус знает каково это нести тяжесть трагедии. Несомненно, вы убеждены, что Иисус знаком с печалью и боролся со страхом. Большинство людей признают это. Но разве Бог может иметь отношение к волнениям и головным болям моей жизни?
По каким-то причинам поверить в это труднее.
Возможно, поэтому во всех евангельских текстах этот день записан частями. Ни об одном другом событии, кроме дня Распятия, не упоминают все четыре автора Евангелий. Ни крещение Иисуса. Ни Его испытание. Ни даже Его рождение. Но хронологию этого дня дают все четверо. Как будто и Матфей, и Марк, и Лука, и Иоанн знали, что вы спросите: а понимает ли всё это Господь.
И четырёхкнижным созвучием они провозглашают:
Иисус знает, что вы чувствуете.
Недавно мой друг пробовал научить своего шестилетнего сына забрасывать баскетбольный мяч в корзину. Мальчик много раз брал мяч в руки и изо всех сил бросал его в сторону корзины, но каждый раз терпел неудачу. Отец всё время подбирал мяч и, забрасывая в корзину, говорил примерно следующее: «Сын, ты просто делай так, как я. Это же легко».
Мальчик вновь пробовал и вновь промахивался. И опять мой друг брал мяч и делал бросок в корзину, при этом подбадривал сына кидать мяч чуть сильнее. Спустя несколько минут и многих промахов мальчик откликнулся на отцовское подбадривание, сказав: «Да, тебе легко оттуда сверху. Ты же не знаешь, как трудно отсюда снизу».
Ни вы, ни я никогда не скажем такого о Боге. Но из всего того, чему Иисус в тот день научил нас о стрессе, на первом месте стоит послание: «Господь знает, что вы чувствуете».
Прочитайте, как Дж.Б. Филлипс переводит Послание к Евреям стих 4:15:
Ибо не имеем мы Первосвященника-сверхчеловека, которому были бы незнакомы наши слабости — Он сам в полной мере разделил все наши искушения, но всегда оставался безгрешным.
Автор Послания непреклонен чуть ли не до многословия. Как будто он предвидит наши возражения. Как будто он знает, что мы скажем Богу тоже, что и сын моего приятеля: «Тебе легко, Господи, оттуда сверху. Знал бы Ты, как трудно отсюда снизу». Итак он заявляет о способности Иисуса к пониманию. Прочтите ещё раз на эти слова.
Он сам. Ни ангел. Ни посланник. Ни эмиссар, а сам Иисус.
В полной мере разделил. Ни частично. Ни почти. Ни в большей степени. Сполна! Иисус разделил в полной мере.
Все наши искушения. Каждое страдание. Каждую боль. Любое напряжение и давление. Без исключения. Никаких замен. Почему? Чтобы Он мог сострадать нашим слабостям.
Политик надевает защитную каску и идет на завод, изображая из себя рабочего. Работник социального обеспечения отправляется в город и проводит ночь на улицах с бездомными. Генерал навещает солдатскую столовую и садится за стол с солдатами, как будто он им ровня.
Все трое хотят показать: «Я такой же, как вы. Я могу понять. Я умею сопереживать». Однако здесь есть одно. Рабочие знают, что каска будет снята, как только уйдут телевизионщики. Всеми покинутые понимают, что социальный работник проведет завтрашнюю ночь в теплой постели. А солдаты четко осознают, что за каждое съеденное генералом в солдатской столовой блюдо, он сквитается дюжиной в офицерском собрании.
Как бы они ни старались, эти благонамеренные профессионалы, им не понять людей. Их участие в них половинчато. А участие Иисуса — полное. Автор Послания к Евреям дважды подчеркивает, что Иисус «в полной мере разделил все наши искушения».
Однажды владелец книжного магазина рассказал мне, как одна рассерженная дама протопала в магазин с моей книгой «И Приблизился Господь», грохнув книгой о прилавок, она высказала несколько не совсем приятных слов, а затем прокричала визгливо и достаточно громко, чтобы слышали все в квартале: «У моего Бога никогда не было угрей!»
Я помню тот абзац, ставший искрой зажигания в очаге напряженности. Он читается так:
У Иисуса могли быть угри. Может быть Он был немузыкален. Возможно, Он очень нравился соседской девочке, а она Ему. А может быть, Он был голенастым мальчишкой. Но в одном можно быть уверенным: будучи всецело божественным, Он был вполне земным.
Я могу понять почему расстроилась та женщина. Мне близко её беспокойство. Я это воспринимаю так: мы сразу замечаем трещину на цветном витраже. С алтаря стираем любые грязные пятна, но есть что-то не повреждаемое в Боге, никогда не имевшего мозолей. Есть что-то устрашающее в Боге, никогда не испытывавшего боли. Есть что-то магическое в Боге, никогда не обдиравшего локтей.
Но кроме того, есть что-то холодное в Боге, не умеющего сопереживать тому, что мы с вами чувствуем.
Встретиться бы с той дамой хотя бы на минутку сейчас, можно было бы сказать ей: «Да, у Иисуса могло и не быть угрей, или вы даже не допускаете, что они у Него могли бы быть?»
Каждая страница Евангелия внушает нам следующий основополагающий принцип: Господь знает, что мы чувствуем. От мелких невзгод до расстройства важнейших планов. Когда вы говорите Богу, что дошли до точки. Он знает, что вы имеете ввиду. Когда у последней черты возможного, вы качаете головой, Он тоже качает головой. Когда ваши планы расстраиваются из-за того, что у людей другие намерения. Он с сочувствием кивает вам в ответ. Он побывал в этой ситуации. Он знает, что вы чувствуете.
Прежде, чем мы продолжим хронику того полного напряжения дня из жизни Иисуса, позвольте мне рассказать о другом дне — более отдаленным по времени, но близком по духу.
1921 год 15 февраля. Город Нью-Йорк. Операционная в госпитале Кейн Саммит. Доктор проводит операцию по удалению аппендицита. В своем большинстве, случаи, приводящие человека к хирургу, не столь разнообразны. Пациент пожаловался на боли в брюшной полости. Диагноз ясен: воспаленный аппендицит. Операцию ведет доктор Эван 0’Нилл Кейн. За свою тридцатисемилетнюю медицинскую практику он провел почти четыре тысячи операции аппендицита, так что эта операция, во всех отношениях, не будет необычной, кроме двух.
В чем же первая новизна этой операции? Применение в большой хирургии местной анестезии. Доктор Кейн активно выступает против наносящий вред здоровью общей анестезии. Он уверен, что местное обезболивание намного безопаснее. Многие его коллеги согласны с ним в принципе, но чтобы принять это практически, им нужно увидеть, как применима эта теория.
Доктор Кейн ищет добровольца, пациента который бы согласился подвергнуться операции под местной анестезией. А добровольца найти нелегко. Многим становится плохо от мысли, что они будут бодрствовать во время операции на себе. Некоторые бояться, что анестезия может слишком быстро кончится.
Однако, в конце концов доктор Кейн находит пациента. Во вторник утром 15 февраля происходит историческая операция.
Готовят пациента и на каталке ввозят в операционную. Применяется местная анестезия. Как он делал это тысячу раз, доктор Кейн рассекает поверхностные ткани и определяет местоположение аппендикса. Профессиональным движением он отсекает его и заканчивает операцию. Во время процедуры пациент жалуется только на незначительное чувство дискомфорта.
Пациенту проводят послеоперационную обработку, а затем помещают в палату. Поправляется он быстро, и двумя днями позже его отпускают.
Доктор Кейн подтвердил свою теорию. Благодаря готовности храброго пациента Кейн доказал, что методика местной анестезии жизнеспособна как предпочтительная альтернатива.
Но я говорил, что операцию сделали уникальной два фактора. О первом я вам рассказал — применение местной анестезии. Второй фактор — это пациент.
Отважным кандидатом на операцию, проводимой доктором Кейном, был доктор Кейн.
Чтобы доказать свою точку зрения, доктор оперировал сам себя!
Мудрый поступок. Врач стал пациентом, чтобы убедить других пациентов довериться доктору.
Я рассказал эту историю нескольким медикам. И некоторые с сомнением в голосе, подозрительно усмехаясь и, хмуря брови, говорили в ответ: «В это трудно поверить».
Возможно это так. Но история доктора, ставшего своим собственным пациентом, в чём-то сравнима с историей Господа, ставшего человеком. Ведь Иисус стал им для того, чтобы и вы, и я поверили, что Целитель знает наши боли, Он добровольно стал одним из нас. Он поставил Себя в наше положение. Он претерпел наши боли и пережил наши страхи.
Отторжение? Он чувствовал его. Искушение? Он познал его. Одиночество? Он испытал его. Смерть? Он прошел через неё.
А стрессы? Он мог бы написать о них книгу, которая стала бы бестселлером.
Зачем Ему надо было становиться одним из нас? Единственная причина в том, что в тот момент, когда вы будете страдать, вы придёте к Нему — к вашему Отцу и вашему Врачевателю — и позволите Ему излечить вас.
Перевод: Валькова Н.Д.
anna
spasibo za statiu.zastavila zadumatsya.ochen v temu